Рожденные лихорадкой (ЛП) - Страница 95

Из-за «ломки» я была не в духе, была как оголенный провод, вся издерганная и раздраженная, к тому же я потратила много часов только на то, чтобы добраться от водонапорной башни до Честера — и все лишь для того, чтобы попросить Бэрронса снова прислать Охотника, который отнес бы меня обратно в книжный магазин. Помимо всего прочего, мне не хотелось нарваться на Темную Принцессу с ее армией и человеческим оружием. Я не смогла бы использовать Глас на них всех одновременно.

При всей моей чертовой могущественности, я даже домой самостоятельно добраться не могу. И это меня бесит. Терпеть не могу о чем-либо просить Бэрронса.

— Вы не одна такая, мисс Лейн.

— Значит пора тебе принять меры, — раздраженно ответила я.

— И вот вы снова просите меня об услуге.

Я устроилась на двухместном диванчике, который притащила из его кабинета в заднюю часть разгромленного книжного магазина, и обернулась к нему. Какое-то мгновение я не могла его разглядеть. Он стоял неподвижно, прекрасный, притаившийся в тени. Практически неразличимый, словно его тут и не было.

— Ладно. Сдаюсь. Что я делаю не так?

— На данный момент? Не трахаетесь со мной.

Схватив мои волосы в кулак, он оттянул мою голову назад, выгибая шею под неестественным углом, накрывая губами мои, проникая глубоко внутрь языком. Поцелуй был таким неистовым, грубым и возбуждающим, что мой мозг отключился, и дневник упал, позабытый.

Задыхаюсь от этого мужчины. Задыхаюсь без него.

— Где ты чувствуешь себя наиболее свободно, — прошептал он у моих губ.

Я прикусила его губу.

— С тобой.

— Неправильный ответ. Знаешь, почему ты так здорово трахаешься?

Я прям расцвела. Иерихон Бэрронс считает, что я «здорово трахаюсь».

— Потому что много практиковалась?

— Потому что ты трахаешься так, будто сходишь с ума и можешь прийти в себя, лишь оказавшись на самом краю разврата. И не срезая дорогу, а прокладывая самый длинный, окольный путь. Ты выглядишь как красивая, нежная, хрупкая Барби. А трахаешься как монстр.

Подведем итог вышесказанному.

— С какой целью ты мне это говоришь?

— Не бойся монстра. Она знает, что делает.

— Почему ты все еще разговариваешь?

— Потому что мой член не у тебя во рту.

— Это поправимо, — я сползла с дивана и оказалась на нем, с силой прижав его к полу, а он, падая, лишь смеялся. О господи, как же я люблю этот звук!

Когда мы оба оказались на полу, я расстегнула его ширинку, мои руки шарили по его разгоряченной коже, рот обхватил его член. И ничто в целом мире не способно было отвлечь меня, побеспокоить, потому что я трахалась с Иерихоном Бэрронсом, и как всегда, пока это длилось, я была целостной, идеальной и свободной.

* * *

Позже он сказал:

— Вы отождествляете свою внутреннюю Синсар Дабх с настоящей.

— И? — вяло ответила я. Судя по всему, секс с Бэрронсом был универсальным лекарством ото всего, включая туго натянутые из-за ломки нервы. Целый день я украдкой бросала взгляды на свой холодильник, в котором стояли драгоценные баночки из-под детского питания, наполненные Темным мясом. Стискивая челюсти и сжимая кулаки, я отказывалась подойти к ним. Но вкус Бэрронса у меня во рту избавил меня от мысли, что там могло оказаться что-либо, кроме него.

— Неизвестно, открыта она или закрыта. Перестаньте думать о ней как о чем-то определенном.

— Ты имеешь ввиду, что она неотъемлемая часть меня, а моя нравственность — всего лишь обложка? И мне стоит перестать беспокоиться о Книге и начать переживать за себя. С чем я могу смириться. А без чего прожить не смогу.

Он подпер голову рукой, мышцы натянулись и перекатывались под кожей, и посмотрел на меня, едва заметно улыбаясь.

Я притронулась пальцами к его губам. Обожаю рот этого мужчины и то, что он делает со мной, но еще больше я люблю те редкие моменты, когда он улыбается или смеется. В приглушенном свете тёмные, резкие черты его лица кажутся высеченными из камня. Бэрронс вовсе не красавчик в классическом понимании. Он будоражит, ведь он чувственный. Первобытный. Запретный. Большой и могущественный. От него веет примитивным голодом. Его темные, древние, проницательные как у хищника глаза, врезаются в тебя как острые лезвия. Он и двигается как зверь, даже когда он в человеческом обличье. При одном взгляде на него у женщины все переворачивается внутри, и она бежит что есть духу.

Определяющим оказывается направление, которое она изберет: то ли побежит прочь, то ли к нему навстречу — все зависит от степени ее честности с самой собой, ее жажды жизни и готовности заплатить любую цену за то, чтобы почувствовать себя такой чертовски живой.

— Что? Почему ты улыбаешься? — спросила я.

Он укусил меня за палец.

— Перестаньте нарываться на комплименты. Я и так уже достаточно сказал.

— Комплиментов много не бывает. Тем более от тебя. Думаешь, я использовала ее? Как ты считаешь, это я воскресила Алину из мертвых?

— Я считаю, ни один из этих вопросов не имеет значения. Вы живы. Не сумасшедшая и не психически больная. Жизнь продолжается, всё само-собой раскрывается. Наберитесь терпения.

Я запустила пальцы в его густые темные волосы.

— Мне нравится, как ты помогаешь мне стать проще.

— Вам это необходимо. И это, мисс Лейн, та ещё работёнка.

— Ну, так я подкину тебе работёнки. Прямо сейчас я хочу, — я потянулась вперед и прошептала ему на ухо. — Именно так. Вот так и так. Хочу, чтобы ты не останавливался, пока я не начну тебя об этом умолять. Но и тогда не останавливайся. Заставь меня продержаться чуть дольше, — я жаждала стать безответственной и необузданной.